«Россия могла не пережить зиму 1992 года»
- Вкладка 1
Андрей Нечаев — в 1991 году первый заместитель министра экономики и финансов России:
Это сейчас все отмахиваются: «Глупости, какая там могла быть гражданская война, какой там распад России!» Но в конце 1991-го и начале 1992-го нам эта угроза казалась совершенно реальной — на полном серьезе и с абсолютной радикальностью руководители многих национальных республик (ну и уважаемый Эдуард Эргартович Россель отметился Уральской республикой) заявляли о своем выходе из России. Факт преодоления этой угрозы я считаю очень большим достижением нашего правительства и конкретно нашего министерства, потому что эта работа лежала на мне.
Есть две категории мифов. Первая — это более распространенные, к сожалению, в обывательской среде мифы, что мы все развалили и все украли. Я сейчас их развеивать не буду — кому интересно, могут почитать «Гибель империи» Егора Гайдара, мою книгу или книгу Авена с Кохом. Там много фактуры, и видно, что коллапс экономики, внутриэкономического рынка и бюджета наступил задолго до появления нашего правительства. Но есть вторая категория мифов, доносящаяся иногда как бы из потенциально дружественного нам идеологического лагеря, — что надо было все делать постепенно, надо было идти по китайскому пути или по пути программы «400 дней», надо было сначала создать рыночные институты, развить конкуренцию…
Я в этом году по политическим причинам вел много дискуссий с Григорием Алексеевичем Явлинским и на каждой слышал нечто подобное — что надо было развить институты, а потом либерализовать цены. И в такой абстрактной академической дискуссии я бы, наверное, с этим согласился. Но если вспомнить ситуацию конца 1991 года, когда в день приходят десятки телеграмм из регионов, что завтра в крупных городах начинается голод, централизованная система снабжения рухнула полностью и не обеспечивается элементарный уровень жизни в крупных городах… В тот момент рассуждать о развитии рыночных институтов и создании конкурентной среды было несколько затруднительно. И я подозреваю, что Россия действительно не пережила бы зиму 1992 года (как ей предрекали многие журналисты и эксперты) без серьезных катаклизмов и распада, если бы не предпринятые нами очень болезненные, но решительные меры.
Вот в чем, конечно, отличие нынешней власти, нынешнего правительства от нашего — мы была командой, где все доверяли друг другу. Если кто-то брал на себя ответственность, то остальные готовы были ее разделить. Главная ошибка (это, конечно, ошибка Бориса Николаевича, а наша — просто беда, или вина, или то и другое одновременно), что он нам сказал, а Геннадий Эдуардович его поддержал: «Вы политикой не занимайтесь, вы занимайтесь экономическими реформами, а политикой будем заниматься мы». В результате политика пришла за нами, и вы помните эту первую коллективную отставку правительства в апреле 1992 года. То, что в том противостоянии исполнительной и законодательной власти, которое тогда страшно мешало реформам, Борис Николаевич не сделал ставку на создание сильной пропрезидентской партии, было самой серьезной ошибкой, за которую мы расплачиваемся тем, что имеем сейчас.
Когда нас сейчас критикуют за созданную нами налоговую систему с преобладанием корпоративных налогов над личными, надо понимать, что тогда была у нас экстремальная ситуация. В условиях высокой инфляции работают только косвенные налоги, а прямые налоги не работают. Поэтому мы и ввели налог на добавленную стоимость, который намного легче администрируется, чем придуманный Горбачевым налог с продаж. Но мы тогда совершено не предполагали, что такая налоговая система просуществует 25 лет. Конечно, ее давно надо было кардинально менять, особенно когда полился золотой дождь из нефтедолларов!
Выступление состоялось в рамках юбилейного заседания правительства реформ 15 ноября 2016 года в Высшей школе экономики.